Голос земли услышали первыми
Страна не успела еще выплакать слезы по умершему Иосифу Виссарионовичу Сталину, еще были свежи в памяти тревожнопугающие сообщения из Москвы о состоянии здоровья вождя…
Но жизнь страны продолжалась: работали на полную мощность восстановленные заводы и фабрики, колхозники выходили на поля, авиаторы поднимали в небо новые пассажирские самолеты…
Геологи выходили в свое «поле» в таежной тюменщине, бродили по землям Западной Сибири нефтегазоразведочные партии в поисках залежей углеводородного сырья, помня слова русского ученого Михайлы Ломоносова о том, что могущество Российское будет прирастать Сибирью, не забывая и прогнозов советского академика Ивана Губкина о «третьем Баку» за Уралом. Второе уже было, в Башкирии и Татарии.
Но с каждой пустой скважиной, пробуренной на тюменской земле, у разведчиков недр росла апатия к поискам, недоверие к былым прогнозам ученых..
Александр Григорьевич Быстрицкий, директор Березовской конторы бурения, больше всех, пожалуй, разочарован разведкой подземных глубин в этих северных краях, да и не очень доволен бурением очередной поисковой скважины с названием «эр-один» что означает первая, разведочная.И геофизики, работающие на этой буровой,изучая поднятый из недр керн, выбуренную породу, утешительных прогнозов не дают.
А на носу очередная полевая зима, осталось три месяца с «хвостиком» до начала нового года.
Пожелтели листья рябины, покраснели ягоды в ее кистях, все чаще сентябрьское небо закрывается от людских глаз темными облаками, из которых проливаются нудные осенние дожди, рождая в телах и душах недроразведчиков уныние, тоску и физическую усталость.
Прошлой осенью, помнит Александр Григорьевич, надежда на новую скважину была. Тогда, перед высадкой буровиков и вышкомонтажников на обозначенную геологами точку, в исполкоме Березовского райсовета он подписал акт с землеустроителями об отводе участка земли под буровую на 6epeiy реки Казым. Ему тогда желали открытия месторождения, хотя о том с полной уверенностью не могли сказать ни сейсморазведчики, ни геологи, они предполагали только возможность этого. К этому времени добрых пожеланий набралось предостаточно, но результат был нулевым, ни одного приличного притока нефти или газа.
И вот уже год его бригада вращает ротор и турбину в одной- единственной скважине, которую бурят совсем не в той точке, на которую указали геологи. Буровую установку разгрузили не на речке Казым (туда не дошли из-за малой воды в протоках и речушках), баржи пришвартовались к 6epeiy реки Северная Сосьва, на окраине райцентра.
Прошлогодняя осенняя распутица превратила эту северную землю в моря разливные, в непроходимые трясины, по которым не могли пройти трактора: их гусеницы не могли зацепиться за твердый грунт. И тогда Быстрицкий поставил задачу перед вышкомонтажниками: вытащить станок на близлежащий бугор и начать монтаж оборудования. Ожидание зимних дорог значило потерять два-три месяца работы.
– Никак геологи не угадают счастливую точку, – всякий раз брюзжал Александр Григорьевич, подписывая очередной акт об окончании бурения поисковой скважины.
Потому здесь, в Березово, посчитал, что на один километр ближе к заданной точке геологами или на километр дальше – погоды не делает, о том и сказал вслух. Команде начать монтаж на достигнутой точке были рады и вышкомонтажники, и буровики: без работы сидеть они не привыкли. Да и после летних отпусков надо было деньги зарабатывать.
И сегодня в смешанных чувствах сидел в своем командном бугульминском вагоне командор буровиков. За окном рокотали дизели, из промозглости входили в тепло вагона погреться трактористы: у них сейас работы немного. Забегали в вагончик девушки-лаборантки, чтобы доложить об удельном весе глинистого раствора, закачиваемого в скважину.
С каждым днем становилось холоднее и холоднее, чувстово- валось дыхание приближающейся зимы. Александр Григорьевич вспомнил слова, сказанные недавно Колей Кулиевым, бурильщиком:
– И здесь нам нечего ловить, работаем зря.
Вот еще один из главных исполнителей засомневался в конечном результате, подумал тогда Быстрицкий.
И вот уже буровое долото у проектной отметки, но от этого настроение ни у работяг, ни у начальства не улучшилось. Хотелось победного финиша…
Правда, впереди испытания скважины, вызов притоков из разных пластов, на разных глубинах; может быть, один из них обрадует буровиков. У буровиков надежда умрет при безрезультатном испытании последнего пласта. Надежда тогда умрет последней.
Свои геологи, исследующие сразу же выбуренную и поднятую с глубины породу, ничего обнадеживающего не находят. Нет признаков ни нефти, ни газа.
А ведь прошли в недра более тысячи метров, вошли в сеноманский пласт, который, по прогнозам геофизиков и сейсморазведчиков, должен быть продуктивным. Остается
добурить последние метры. И снова путь, на новую точку.
Закончить бурение скважины выпало вахте бурильщика Володьки Мельникова. С ним Быстрицкий работает уже не первый год и надеется, что и эту скважину он закончит без всяких происшествий.
Александр Григорьевич поднялся со стула и вышел из вагончика. Поеживаясь под порывистым ветром, он прибавил щаг и по мокрым дощатым мосткам поднялся на буровую. У ротора шустрили помбуры, помощники бурильщика: на «хвост» трубчатой колонны, поднятой из скважины, они накручивали долото с названеием «рыбий хвост». Шарошечные раскрошились, так что приходится довольствоваться теми, что еще остались в их распоряжении. Потом помбуры будт скручивать двухтрубки при спуске колонны на забой.
– Все нормально, Владимир? – спросил бурильщика, стоящего у тормоза буровой лебедки.
– Все по плану, Григорьич, – ответил тот, ослабляя натяжение стального троса при спуске труб в скважину.
Потом, когда долото встанет на забой, бурильщик доверит ручку тормоза своим помощникам, пусть учатся понимать недра по голосам дизелей, вращающих барабан лебедки, и по показаниям круглого циферблата прибора, укрепленного на ноге вышки.
Но сегодня Владимир остался сам у лебедки: все-таки последние метры – ответственные метры. Идти по сеноману – идти в неизвестность: а вдруг… Всякое может случиться и на последнем метре, считает бурильщик, главный человек рабочей вахты.
Только что Люба, лаборантка, взяла пробу глинистого раствора и доложила о его удельном весе. Один двадцать пять – вполне нормальный вес, на километровой глубине его давление на забой сто двадцать пять атмосфер. Если считать (любому школьнику из физики известно) столб воды в десять метров – одна дополнительная атмосфера.
И вот уже разбурен последний метр, это просчитано по количеству труб, спущенных в скважину. Натужно взревел дизель – начался подъем колонны.
Поспешают возле ротора помбуры, раскручивают колонну на «свечи»-двухтрубки и устанавливают верхние концы их за «палец» возле площадки, словно птичье гнездо, прилепившееся к вышке на двадцатидвухметровой высоте. Спуско-подъемные работы привычны для буровиков: пока дойдут до проектной отметки, не один десяток долот приходится заменить. На горных породах оно I не острится, а тупится. К тому же с определенных глубин надо поднимать на поверхность пробы грунта, так называемый керн.
Остается поднять семь «свечей», подсчитал бурильщик, сто шестьдесят восемь метров. Вот очередную «свечу» завел за «палец» Ванюшка Кориков, верховой рабочий, помбур.
Рукой, лежащей на тормозе лебедки, Владимир вдруг почувствовал, что трубы пошли вверх довольно легко, словно их кто-то снизу подталкивает. Одновременно заметил: уровень глинистого раствора в жёлобах заметно поднялся. И тут из скважины, словно из бутылки с «Шампанским», веером развернулась струя глинистого раствора. «Свечи», оставшиеся в скважине, стали не подвластны бурильщику – они сами полезли вверх
– Андрюха! Борька! Закрывайте превентор! – его голос, его команду еще можно было услышать, хотя шум с каждой секундой становился громче и мощнее.
Помощники бурильщика Межецкий и Самсонов кинулись к будке, из которой управляется превентор-клиновая задвижка, установленная на устье скважины для удерживания труб.
Бурильщик уже не слышал, что ему пытаются прокричать,
о чем хотят сообщить товарищи- Но он видел, что задвижка не остановила движения труб, этого сделать и он не может. За несколько минут газ выбросил из скважины весь глинистый раствор. И в полный голос заговорили недра….
Не сработала превенторная задвижка: ее клинья перекосились и не смогли удержать труб, проходящих сквозь нее. А те, словно вареные макароны, вылезали из скважины, гнулись, руша на своем пути детали вышки: кронблочную, верхнюю площадку буровой установки, снесли люльку верхового рабочего. Иван Ко- риков, едва хлестнул раствор по его кабинке, пулей выскочил из нее и скатился вниз по маршевой лестнице.
Прибежавшая из кунга – полевого вагончика – геологиня, как курица-наседка, бегала вокруг буровой, зажав руками уши. Николай Иванович Кулиев, опытный бурильщик, свободный от вахты, едва услышав рев фонтана, почувствовав неладное, примчался на буровую, чтобы помочь бригаде. А мужики ничего сделать не могли, не в силах были противостоять стихии недр.
Вся вахта стояла далеко от буровой, молча наблюдая, как разрушается их буровая: гремело падающее железо, змеились трубы, больно давил на барабанные перепонки громкий голос земли. Не было под руками ваты, чтобы заткнуть уши, не было и наушников-глушителей звуков.
Буровики стояли на пронизывающем ветру в своей мокрой робе, политой светло-коричневым вспененным раствором, который поливал землю, и под их ногами, как болотная жижа, чавкала глинистая няша. Выброс газа испугал их и обрадовал: есть он в недрах Березовского района, в глубинах древней северной земли! Все причастные к этому событию: и буровики, и дизелисты,измазанные глинистым раствором и маслом дизелей – в эти минуты слышали и гордились, что это им первым удалось услышать голос недр.
Фонтан ревел уже в полный голос, разбрасывая брызги подземной воды, пугая и радуя живущих в райцентре.
В Тюмени об этом узнали через час, когда к тамошним геологам пришла радиограмма из Березово.
Утром над райцентром появился двухкрылый самолет Ан-2, «Аннушка». Он вынырнул из черных низких облаков. Вместо колес у него были поплавки, чтобы садиться на реку. Видимость не радовала пилотов: шел густой снег. Но они удачно приводнились. Из областного города прилетели работники треста во главе с Львом Ивановичем Ровниным, непосредственным начальником Быстрицкого.
– Что делать будем, Александр Григорьевич? – спросил он главного березовского буровика, во время совещания в кабинете первого секретаря райкома партии. Все приехавшие уже побывали на ревущей буровой.
– Знаю одно: новую, исправную превеиторную задвижку на устье нам не натащить: трубы помешают. – Всю ночь Быстрицкий думал, как успокоить фонтан, как загнать газ в его дом, в недра, но никакого решения не находил. – А как их убрать?
Александр Григорьевич смотрел на Ровнина и медленно говорил, волнуясь, подыскивая слова:
– В каком состоянии оборудование, вы сами издалека видели. Войти на буровую невозможно. Как закачать в скважину глинистый раствор, чтобы задавить фонтан?
В практике начальника буровиков это был первый в его жизни неуправляемый фонтан.
– Как вытащить изогнутые трубы? На буровой работать просто опасно. Вы же, Лев Иванович, видели: мороз крепчает, и сосулек на вышке становится все больше и больше. Не дай Бог, начнут они падать на головы. А любая искорка может вызвать взрыв и факел.
– Ты прав, Александр Григорьевич, такой фонтан и в нашей практике первый, – согласился Ровнин. – Придется забуривать наклонный ствол и выходить на старый, чтобы задавить фонтан.
– Но где взять новый станок? – Александр Григорьевич понимал, что в подобной ситуации разрулить, как говорится, довольно сложно. – По воде его уже не привезешь. Надо дожидаться зимника, зимней дороги на железнодорожную станцию. А это потеря времени, не менее двух месяцев. И газ из месторождения весь выпустим через открытый фонтан…
В тот день в райкоме партии не только искали выходы, но и виновных. Несмотря на радостное событие – открытие газового месторождения, стрелочники нашлись.
– Да, мы в том прежде всего виновны, – Быстрицкий согласился с выводами специалистов, – не контролировали глинистый раствор, вовремя не утяжелили. Да у нас и барита не было.
Комиссия улетела на другой день…
А фонтан продолжал жить, выбрасывая кубометры газа и тонны воды. И только через девять месяцев, в начале нового лета, удалось утихомирить его, к шуму которого березовчане к тому времени уже привыкли.
И были жертвы: зимой при консервации скважины погибли Александр Кох, Борис Самсонов, Евгений Лютов. Но о том районная газета «Путь к коммунизму» ничего не писала…